Дима обосновался в этой комнате одним из первых (из наших) – вместе с Витей Ереминым и небезызвестным
Андреем Лебедевым. Был (Фаюк, а не Лебедев) он самым старшим и самым опытным (поучился в Ленинградском политехе...).
К тому же без пяти минут коммунист (так кажется и не состоявшийся). Но уважали и любили мы его все равно
за его характер, за человечность. Впрочем, это все не спасло его от «истории». Ко всем прочим достоинствам
у Димы был старший брат: моряк, ходивший заграницу. Брат иногда оказывался в Москве, заходил к нам в гости
и оставался ночевать. Димка предоставлял ему свою кровать, а сам уходил в гости к девушкам из
«комнаты-побратима» 1203, у которых была прописана «мертвая душа» и, соответственно, свободная койка.
Койка стояла у самой двери, Дима никому не мешал. Однако так мирно все шло до поры до времени. В одно из
Диминых переселений рано утром к одной из девушек неожиданно приехала мама. Ее взору предстала неубранная
после вечернего застолья комната и - мужчина... Мама оказалась, не только с богатым воображением, но и
очень решительной. Никакие увещевания и объяснения не работали. На орехи досталось всем, а Диме – особенно.
Почему то получилось так что «песочили» его в коридоре. Особенно запомнились фразы «как коммунист
коммунисту я должна вам сказать...» и «я сейчас поеду в партбюро факультета и...».
Тогда было не очень смешно. Но слава Богу в партбюро она не поехала.